Армия Трясогузки. Повесть - Страница 62

Эти рассуждения показались Свиридову наивными, но он не стал разубеждать собеседника и снова спросил:

- Так значит - в Ага?… Интересное совпадение!… Если не возражаете, я буду вашим попутчиком.

- Вы тоже туда? И тоже сегодня? - Платайс сделал над собой усилие и приветливо улыбнулся. - Очень приятно!

И оба подумали об эшелоне с ранеными красноармейцами. Платайс почему-то не сомневался, что этот выезд подполковника каким-то образом связан с эшелоном, который уже второй день стоял в тупике на станции Ага. Знал Платайс также, что в вагонах раненых не было. На одном из перегонов партизаны остановили состав, подменили охрану и увезли раненых в свой лагерь. Вместо них в вагоны погрузился диверсионный отряд. Для маскировки всех бойцов заранее обмотали марлевыми повязками и бинтами. И сейчас на станции Ага в тылу у семёновцев находился кулак, всегда готовый к бою. Если Свиридов решил поехать туда, чтобы присутствовать при расстреле красноармейцев, то он просчитался. Расстрела не будет, но помешать операции - рассекретить раньше времени этот боевой кулак - он мог.

Так думал Платайс, а у Свиридова мысли были другие. Никого расстреливать он пока не собирался. Он хорошо изучил все донесения семёновской разведки и предвидел близкий разгром. Даже по ночам ему виделась карта «пробки». Трезво оценивая обстановку, он представлял будущие бои и понимал, что семёновцам не миновать окружения, «мешка», из которого трудно будет выбраться. На этот случай и приказал он перегнать эшелон с захваченными в плен ранеными на станцию Ага. По его тайному распоряжению их даже неплохо кормили и снабжали кое-какими лекарствами, над которыми бойцы диверсионного отряда хохотали до слез.

Подполковник боялся, что, попав в окружение, а потом в плен, он неминуемо предстанет перед военным судом. За эшелон со спасёнными ранеными Свиридов надеялся выторговать если не свободу, то хотя бы жизнь.

- Вы надолго туда? - спросил Платайс.

- Дня на два.

- А помните… - Платайс опять помрачнел. - Ещё до всего этого… Помните, вы пошутили, что не выпустите меня из Читы без прощального ужина?… Настроение у меня - сами понимаете… Но для вас… Возможно, и самому полегче будет… Что, если мы на этой станции гульнём немножко?

- В Ага?… Что вы, господин Митряев! Там буфет с бутербродами ещё николаевских времён и больше ничего!

- Но я слышал: буфет принадлежит читинскому трактирщику… Если хорошо заплатить… Выедет с поваром и обслужит наш пикник…

- Да, но… сколько это будет стоить!

- Что мне деньги!… Мне дочь дороже всех сокровищ! Я без Мэри отсюда не уеду!

- Даже если сюда придут красные?

- Даже!… Уж они-то найдут мою дочь!

- Зачем же так мрачно! - подполковник покачал головой. - Вам действительно надо поразвлечься!…

От Свиридова Карпыч повёз Платайса в трактир. За обедом он спросил у трактирщицы, какой доход приносит их заведение за день работы. Не зная, куда клонит господин Митряев, она раза в три завысила цифру. Платайс отсчитал названную сумму и сказал:

- Завтра вечером вы будете обслуживать моих гостей, но не здесь, а на станции Ага.

Трактирщица приоткрыла рот, но он не дал ей говорить.

- Знаю! За хлопоты по переезду получите дополнительно проценты.

Он отсчитал ещё несколько сотен. Но трактирщица опять приоткрыла рот.

- Что ещё? - спросил он. - Мало?

- Господин Митряев… Мы обслужим вас в лучшем виде!… Но хотелось бы, чтобы и здесь трактир не закрывался. Смею вас уверить - это вам не помешает! На станции Ага будет всё самое лучшее!

- Хорошо! - ответил Платайс. - Да!… Вот ещё что… У вас цыганёнок служит. Пошлите его туда с гитарой! Пусть повеселит моих гостей…

ВПЕРЕД, ОЛО, ВПЕРЕД!

Дотемна Карпыч и Трясогузка просидели на колокольне. Старик смотрел в бинокль, а мальчишка рассказывал. Он знал своё «хозяйство» так, будто сам разводил и проверял караулы. Семёновцы выбрали для склада очень удобное место. Мелкий березняк хорошо маскировал многочисленные навесы, под которыми хранились ящики с боеприпасами. А вокруг склада с трёх сторон было чистое поле. И лишь справа, недалеко от дороги, проложенной к воротам, длинным языком тянулась болотистая низина, поросшая кустарником. Она вплотную подходила к сторожевой тропе, сразу же за которой начинался забор из колючей проволоки. По тропе ходил наружный патруль - по одному часовому на каждую из четырёх сторон склада. Внутренний караул с пулемётами находился на сторожевых вышках, установленных по углам.

Чтобы подбросить мину, надо было проползти низиной до тропы. От неё до ящиков со нарядами не больше пяти метров.

- А фонарей у них нету? - спросил Карпыч.

- Каких? Карманных?… Есть, наверно, - ответил Трясогузка.

- Да не про то! - Карпыч забыл нужное слово. - Ну, этих… больших, однако!

- Прожекторов? - догадался Трясогузка. - Нету! Не бойся!

- Не бойся, говоришь? - улыбнулся старик.

- А боишься - давай я!

- Горяч ты, паря, однако!… Не торчи ночью наверху. Я складов не взрывал, - может, половина Читы развалится?… Поберегись!

- А я взрывал! - Трясогузка вспомнил, как они сыпали порох в кухонную трубу. - Ничего особенного - печку и стену разворотило, и всё!

- Поберегись, однако! - повторил Карпыч. - Укройся - мне спокойней будет.

- Ладно! - пообещал Трясогузка и подумал: «Шиш-то я уйду отсюда!»

Караул у склада сменялся в полночь. Карпыч решил подбросить мину до смены, когда часовые уже устали и с томительным ожиданием поглядывают на караульное помещение: не показался ли разводящий унтер-офицер с новыми патрульными.