Армия Трясогузки. Повесть - Страница 6

- Жрать хочешь? - неожиданно спросил старший беспризорник.

Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс:

- Ага! Хочу!

- Ещё раз побежишь - догонять не будем! Останешься голодным! - пригрозил старший беспризорник. - Иди за нами.

Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры.

Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал:

- Начинай допрос, Мика!

Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился.

- Не бойся! - покровительственно произнёс младший беспризорник. - Отвечай: где жил?

- В Чите.

- Отец, мать есть?

- Нету, - всхлипнув, ответил парнишка и взмолился: - А пожрать-то когда дадите?

Старший беспризорник нахмурился.

- Спрашиваем мы! - одёрнул он паренька и ещё чаще закачал ногой. - Продолжай, Мика, допрос.

- Что с ними?

- Колчаковцы замучили…

Парнишка заплакал. Заморгал глазами Мика. У него запершило в горле, и он никак не мог задать следующий вопрос.

- Ну! - поторопил его старший беспризорник.

- Годен он, Трясогузка! Сразу видно - годен! - вырвалось у Мики, и он тотчас получил затрещину.

- Кличку командира вслух не произносят! - назидательно сказал старший и, снова заложив ногу на ногу, закачал носком ботинка.

За эту привычку он и был прозван Трясогузкой - пичугой, которая всегда покачивает хвостом.

Мика насупился, упрямо поджал губы, но пререкаться с командиром не стал и продолжал допрос:

- Как звать?

- Лёнькой! - соврал паренёк.

Горький опыт научил его скрывать настоящее имя. Обычно, узнав, что он цыган, беспризорники охотно брали его в компанию, заставляли плясать и петь без отдыха, а вечером отнимали и делили между собой всё, что он получал за день. Но смуглый цвет лица и чёрные курчавые волосы часто подводили паренька.

- Цыган? - спросил Трясогузка.

- Нет!

- Врёшь! Вижу, что цыган!

- Не цыган! - паренёк соскочил со скамейки. - С голода сдохну, а цыганом не буду!

Трясогузка удивлённо спросил:

- А чем плохо, если цыган?

- А чем хорошо? - горячился паренёк.

Трясогузка пожал плечами.

- Ни плохо ни хорошо… Обычно!

Ответ получился неубедительный. Трясогузка почувствовал это и рассердился.

- Есть у меня начальник штаба или нет? - повысил он голос.

- Есть! - отозвался Мика.

- Я, что ли, должен за тебя работать?… Разъясни ему!

Мика взял цыганёнка за руку, усадил на скамейку и с детской простотой сказал:

- А нам всё равно - кто ты. Лишь бы не белый, не трус и не вор!

- Будем звать тебя Цыганом, чтоб привык! - категорически заявил Трясогузка.

Парнишка промолчал.

- А теперь поклянись! - потребовал Мика. - Если струсишь, - гроб тебе сосновый, если тайну выдашь, - гроб осиновый, а если украдёшь без разрешения командира, - жевать тебе сырую землю три дня и три ночи!

Цыган с дрожью в голосе повторил страшную клятву и добавил от себя:

- Чтоб мне сорваться в тройном сальто с поворотами!

Трясогузка выслушал его и встал с такой торжественностью, что и Цыган поднялся со скамейки.

- Принимаем тебя в нашу армию! - произнёс Трясогузка и протянул новобранцу руку.

ПОДВАЛ

За городом, на берегу реки, чернели развалины сгоревшего дома. Когда-то тут жил богатый купец. После революции он сжёг свой дом, а сам уехал в Японию. В сухую погоду ветер поднимал над пепелищем тучи чёрной пыли и нёс их в лес. Обугленные брёвна торчали, как рёбра скелета. Уродливо скрученные железные балки топорщились в разные стороны.

Никому и в голову не приходило, что под обгоревшими остатками дома в каменном подвале сохранился склад.

Очутившись зимой в незнакомом городе, Трясогузка набрёл на пепелище, переночевал за грудой кирпича, а наутро случайно обнаружил лаз, который вёл в подвал. Там лежали мешки с сахаром, крупой и сухарями, валялись рулоны белого батиста, висели копчёные колбасы, а в дальнем углу высилась пирамида небольших бочек с порохом.

Не рассчитал купец. Он надеялся, что огонь доберётся до пороха - и тогда от склада не останется ничего. Но каменные своды подвала не обрушились от пожара.

Два дня не вылезал Трясогузка из подвала - отъедался и отсыпался. На третий день он решил создать армию из беспризорников и отомстить за отца, расстрелянного белыми под Харьковом, за мать, умершую от тифа на далёком безымянном полустанке.

Беспризорников в городе было много. Одни уезжали в поисках хлебных и тёплых мест, другие приезжали в теплушках, в угольных ящиках, а то и прямо на буферах товарных вагонов.

Трясогузка не торопился. Он долго и тщательно выбирал будущего помощника.

Однажды Трясогузка бродил по путям на станции.

- Папа! Па-а-па! - долетело до него.

У платформы на деревянном сундучке стояла девчонка и испуганно звала отца. А рядом дрались беспризорники. Двое колотили третьего - самого маленького. Увёртываясь от ударов, он не выпускал из рук небольшой пакет, перевязанный верёвкой.

- Папа! - ещё раз крикнула девчонка. - Скорей!

К платформе спешил мужчина. Два беспризорника исчезли, а третий почему-то не побежал.

«Растерялся! - подумал Трясогузка. - Ох, и будет ему!»

Мужчина схватил мальчишку за шиворот и выхватил пакет.